Междумир - Страница 4

К оглавлению

4

— Ты бы лучше не стояла долго на одном месте, — посоветовал Любисток. — Не то хлопот не оберёшься.

Каждые пять-шесть секунд мимо пролетали легковушки и грузовики. Ник воздел руки вверх и принялся размахивать: мол, помощь нужна. Через несколько секунд к нему присоединилась и Алли.

Но ни одна машина не остановилась. Никто даже не притормозил. Автомобили неслись, обдавая детей порывами ветра. Ветер щекотал Алли кожу. И не только кожу, но и внутренности. Любисток ждал у самого края обрыва, топчась на месте.

— Вам совсем не понравится здесь, наверху! Вот увидите! — взывал он.

Они пытались привлечь к себе внимание водителей проезжающих мимо автомашин, но в наше время люди не останавливаются, чтобы подобрать попутчиков. Так что просто стоять на обочине — напрасная трата времени, надо предпринять что-то более радикальное.

Когда в движении настало небольшое затишье, Алли перешагнула линию, отделяющую обочину от проезжей части.

— Куда ты? — встревожился Ник.

— Я знаю, что делаю.

Любисток промолчал.

Алли остановилась на самой середине полосы, так что любая машина, следующая в северном направлении, должна была сманеврировать, чтобы объехать её. Уж теперь-то она не может остаться незамеченной!

Ник нервничал всё больше и больше:

— Алли…

— Да не волнуйся ты так. Если они не остановятся, у меня будет масса времени, чтобы отскочить. — В конце концов, она же занималась гимнастикой, к тому же, была весьма неплохой спортсменкой, прыжки — её коронный номер.

Издалёка послышалось характерное пение большого мотора — так гудят только автобусы. Через несколько секунд из-за поворота вывернул «Грейхаунд». Алли попыталась установить зрительный контакт с водителем, но тот смотрел прямо перед собой. «Вот сейчас он увидит меня, — думала девочка, — ещё одну секундочку и…» Но если водитель и видел её, он ничем этого не выказал.

— Алли! — завопил Ник.

— О-кей, о-кей!

Вот пристал, времени-то ещё достаточно. Алли попыталась отпрыгнуть с дороги. Вот только ей это не удалось. Она потеряла равновесие, но не упала — не позволили собственные ступни. Она взглянула на них и… Ей показалось, что ступней у неё вовсе нет.

Но в следующее мгновение она поняла, что дюймов на шесть погрузилась в асфальт — выше щиколоток. Словно это не асфальт, а полужидкая грязь.

Вот теперь ей стало по-настоящему страшно. Она вытащила одну ногу, потом вторую. Но когда взглянула вверх, стало ясно, что дело плохо: автобус нёсся прямо на неё, отскочить она уже не успевала. Сейчас он раскатает её по дороге! Она закричала, когда радиаторная решётка ударилась об неё…

… а затем Алли пронеслась сквозь шофёра, сиденья, чьи-то ноги и сумки и, наконец, сквозь ревущий сзади двигатель. Девочка вновь стояла на дороге, автобус уносился вдаль, а её ноги опять медленно увязали в асфальте. Вслед автобусу несся маленький вихрь пыли и сухих листьев.

«Неужели я… Неужели я только что проскочила сквозь автобус?»

— Сюрпри-из! — с хитрой усмешкой пропел Любисток. — Видела бы ты сейчас собственную физиономию!

*** *** ***

Мэри Хайтауэр, известная также как «Мэри, Королева Сопляков», объясняет в своей книге «Недомёртвые»: нет лёгкого способа сообщить вновь прибывшим в Междумир, что они, по существу, больше уже не живые люди. «Если тебе случится набрести на таких «Зелёнышей» — как мы называем новоприбывших — лучше всего честно рассказать им всю правду, и побыстрее, — пишет Мэри. — Если необходимо, поставь их перед фактом, на который они не смогут закрыть глаза. В противном случае они будут упорствовать в своих заблуждениях и только сделают себе же хуже. Пробуждение в Междумире подобно нырянию в бассейн с ледяной водой: сначала шок, а затем, когда освоишься, вода кажется вполне нормальной».

Глава 3
Сон без сновидений


Любисток, безвылазно сидящий в своём необычном лесу, не имел возможности прочесть ни одной гениальной и полезной книги Мэри Хайтауэр. Все свои знания о Междумире он по большей части почерпнул из собственного опыта. Кстати, он быстро сообразил, что «мёртвые пятна» — то есть места, которые могут видеть только мёртвые — это единственное, что на ощупь кажется твёрдым и прочным. Он мог сколько угодно прыгать и кувыркаться на ветвях в своём мёртвом лесу, но стоило только ему переступить его границы, попасть туда, где росли живые деревья — и он пролетал сквозь них, словно тех и вовсе не было. Вообще-то, правильнее было бы сказать, что это его не было.

Ему не нужно было читать книгу Мэри Хайтауэр «Советы Послесветам», чтобы знать: дыхание нужно только для того, чтобы говорить, а единственная боль, которую он может испытывать — душевная. И ещё: если не будешь всеми силами цепляться за свои воспоминания — они быстро теряются. Шутки памяти Любистку были хорошо знакомы: сколько бы времени ни прошло, ты помнил лишь одно — как много ты успел позабыть. И в этом заключалось самое страшное.

Однако сегодня он узнал кое-что новое. Он узнал, как долго Зелёныши спят перед тем, как пробудиться к новой жизни. Он начал отсчёт в тот день, когда эти двое прибыли сюда, и с того времени прошло 272 дня. Девять месяцев.

— Девять месяцев?! — вскрикнула Алли. — Ты что, шутишь?

— Не думаю, что у него есть чувство юмора, — проворчал Ник. От услышанного его бросило в дрожь.

— Я тоже удивился, — ответил Любисток. — Уже решил, что вы никогда не проснётесь.

Он не стал рассказывать о том, как каждый день в течение этих девяти месяцев пинал спящих ногами, тыкал кулаками и бил палками в надежде таким образом разбудить их. Про такое лучше помалкивать.

4