Междумир - Страница 56

К оглавлению

56

Алли ничего не оставалось, как согласиться. Всю дорогу, пока они возвращались на ялике на борт «Сульфур Куин», она провела в яростном молчании, всё больше укрепляясь в своей решимости переиграть МакГилла.

Что же до женщины, в которую вселялась Алли, то обретя контроль над своим телом и увидев на стене непонятно откуда взявшуюся надпись, она пришла к выводу, что все страшные слухи, ходившие об этом доме — правда. Женщина немедленно связалась с риэлтором и выставила дом на продажу, решив, что они с мужем уберутся как можно дальше из этого уютного городка с милым названием Амитивиль.

*** *** ***

«Опасайтесь китайских гадательных печений, перешедших в Междумир! — пишет Мэри Хайтауэр в книге «Осторожно — тебя касается!». — Они — орудия зла. Единственно правильным будет держаться от них подальше. ИЗБЕГАЙ СОБЛАЗНА! И близко не подходи к китайским ресторанам! Если ты коснёшься этого зловредного печенья, твоя рука отсохнет навеки!»

Глава 19
Роковое печенье


МакГилл дотошно следовал наставлениям Алли, ведущей его через три первые ступени в овладении искусством скинджекинга. Теперь он, вроде бы, обладал «душезрением», позволяющим отличать, кто подходит для захвата, а кто нет. Правда, глядя на живых, он не видел никакой разницы, но ни словом не обмолвился об этом Алли, убедив себя, что душезрение, конечно же, проявится, когда он преодолеет все оставшиеся ступени. Пусть только попробует не проявиться!..

Следующей ступенью было следить за всеми поступками живого человека в течение суток.

— Смысл этой ступени в том, — объясняла Алли, — чтобы проникнуть в суть того, чем занят живой, как бы сродниться с ним.

Эта на первый взгляд простая задача на деле оказалась чрезвычайно сложной, поскольку живые могли передвигаться в своём мире способами, не доступными МакГиллу. Каждый раз, когда он пристраивался за кем-нибудь, объект нырял либо в машину, либо в поезд, либо, как в одном экстраординарном случае, в вертолёт — и до свиданья, разве ж за такими угонишься пешком…

Он промучился несколько дней, прежде чем нашёл того, кто уж точно никуда не улизнёт: узника местной каталажки. В течение суток МакГилл неотступно следил за не больно разнообразной жизнью зека, после чего вернулся на «Сульфур Куин», ощущая себя триумфатором.

Но третья ступень оказалась ещё труднее предыдущей. По утверждению Алли, ему было необходимо совершить бескорыстный поступок. МакГилл посчитал, что она требует от него невозможного.

— Ты мог бы, например, выпустить одного-двух ребят, что висят в подвесочной, — предложила Алли.

Но МакГилл резонно возразил:

— Какой же это тогда будет бескорыстный поступок, если я за это что-то получу?

И правда: бескорыстный поступок подразумевал ноль выгоды, а, значит, задача практически невыполнима. Надо посоветоваться с печеньем.

После того как Алли ушла в свою каюту, МакГилл в очередной раз запустил клешню в плевательницу, выудил оттуда гадательное печенье, раздавил его и вытащил полоску бумаги. На этот раз надпись гласила:

Ответ получишь тогда, когда забудешь вопрос.

МакГилл впал в такое раздражение, что швырнул крошки за борт, вместо того чтобы, как всегда, бросить их команде.

Он был не единственным, у кого сложившееся положение вызывало досаду. Алли кляла себя за то, что не продумала свои действия как следует. Неужели она была так наивна, чтобы поверить, будто это чудовище вот так запросто отпустит её друзей? Конечно, с одной стороны, трудность пресловутой «третьей ступени» давала ей выигрыш во времени, но с другой стороны, если МакГилл всё же окажется неспособным на бескорыстный поступок, он начнёт стервенеть всё больше и больше, а тогда…

На судне она теперь пользовалась полной свободой — такой привилегии ни у кого из всей команды не было; вот только с нею стало происходить что-то неладное. Каждый раз, глядясь в зеркало, она находила у себя во внешности какой-то непорядок: это ухо — оно и вправду чуть больше другого? А вон тот нижний зуб — он всегда так выпирал из ряда? Интересно, сколько понадобится времени, чтобы она стала такой же уродиной, как и вся остальная команда?

Об этом и раздумывала Алли, стоя как-то под вечер на палубе и пытаясь найти взглядом берег. Не получалось. Небо было ясное, видимость отличная, но кругом расстилались только волны. «Сульфур Куин», обычно сновавшая вдоль побережья, сейчас почему-то вышла в открытый океан. Алли чувствовала себя не в своей тарелке: она хотя и сознавала, что больше не может принимать участия в делах живого мира, но простое наблюдение за ними давало ей ощущение причастности. А теперь и этой скудной возможности не осталось. По её расчётам, они находились сейчас у берегов Нью-Джерси, на юге штата. Здесь жили её родители. Вот только берега нигде не было видно.

Так она стояла, уставившись на горизонт, когда к ней своей косолапой походкой приблизился МакГилл.

Алли спросила:

— Почему мы болтаемся здесь, если, по идее, должны идти вдоль берега и проверять твои ловушки?

— В Нью-Джерси у меня их нет.

— Да, но всё равно — какой смысл выходить в открытое море?

— Я здесь не затем, чтобы отвечать на глупые вопросы, — отрезал он.

— А зачем тогда?

— Я был на мостике и увидел, что ты стоишь здесь, свесилась через борт. Вот и пришёл узнать, всё ли с тобой в порядке.

Алли это проявление заботы не понравилось ещё больше, чем слизь, сочащаяся из всех отверстий МакГиллова тела. Монстр поднёс свою облезлую клешню к лицу девочки и одним пальцем приподнял её подбородок. Алли бросила взгляд на этот палец — разбухший, огромный, бледно-лиловый, словно дохлая рыба, три дня провалявшаяся на солнце — и отпрянула.

56